Многие учителя прекрасно видят, что традиционные формы образовательного процесса себя изжили. Хочется работать по-новому. Однако современная ситуация такова, что мы еще недостаточно четко представляем себе, в чем смысл педагогических инноваций, вообще образовательной стратегии XXI ввека.

На страницах Дидактора не раз обсуждался  вопрос о самых современных технологиях обучения. Мы знаем много примеров замечательных методик, которые распространены весьма неравномерно в мире. Причём, несмотря на героические усилия учителей это по-прежнему «штучный товар».

До сих пор педагоги-практики убеждаются в невозможности тиражирования многих инноваций. Эти восхитительные примеры можно считать некими эталонами, к которым необходимо стремиться. Однако процесс обучения носит весьма личностный характер и зависит от

• личности учителя
• личности ученика
• окружающей социальной среды
• от материального обеспечения образовательного процесса.

Большей частью учитель пытается одновременно использовать несколько методик и технологий, примерить их на себя. Но в результате редко получается эффективный авторский коктейль. Да и в государственном масштабе образовательные реформы последних десятилетий основаны больше на догадках и интуиции, нежели на солидной доказательной базе.

Между тем на модернизацию образования тратятся миллионы и пока общество не может оценить, насколько эффективно использованы эти средства.

ЕГЭ — по сути первая, хотя далёкая от идеала, попытка проверки качества образования.

Мы не добьемся ощутимых успехов в обучении, если не получим реальные механизмы оценки его качества.

Пока не разберемся, что понятия образовательная индустрия, образовательные технологии должны иметь вполне осязаемые параметры, оцениваемые в рублях, долларах или евро. Образовательная индустрия должна производить продукты определённого  качества, как это ни звучит безжалостно в отношении такой тонкой социальной сферы как образование.

Родителей, как правило, в школе больше волнуют остающиеся поборы, качество питания, безопасность любимого чада, взаимоотношение с товарищами и учителями.

Однако редко кто из родителей потребует лучшего качества обучения, возмутится пустым, малополезным, по его мнению, времяпровождением ребёнка в школе.

Пока вопросы оценки качества образования находятся лишь в руках государства.

Отсюда и зависимость всей системы образования от решений чиновников Минобра. Они определяют не только качество образования, но и распределяют отнюдь не маленькие финансовые потоки.

Безусловно, в итоге мы получаем чудовищные примеры коррупции, злоупотреблений, бюрократического подхода к определению «что лучше»:

• тендеры на оказание образовательных услуг, где главным аргументом является не собственно содержание, интеллектуальный потенциал и возможности учреждения, а более дешёвая стоимость обучения;
• тендеры на оборудование, которые выигрывают сомнительные компании, поставляющие такие электронные (маломощные мультимедийные проекторы, примитивные электронные микроскопы и пр.), другие технические средства, не соответствующие современным требованиям (датчики, наборы слайдов, видеокассет), которые не годны к использованию и бесполезно пылятся в кладовках;
• федеральные закупки программно-методического обеспечения, конкурсы на которые не отличаются прозрачностью;
• отсутствие действенной стратегии дистанционного обучения, создание таких условий, когда способные студенты должны получать качественное образование не в расплодившихся филиалах и частных вузах, а в лучших учреждениях, гарантирующих высокое качество обучения.

Вывод очевиден: главным индикатором качества обучения должно быть общество.

И еще одно. Мы можем обвинять сколько угодно главное лицо образовательного процесса — педагога — в некачественном предоставлении образовательных услуг.

Однако в системе договоров об их предоставлении должна быть четче прописана ответственность и другого участника: ученика или студента.